Жизнь в кавычках. Роман - Света Нахимберг

Через несколько дней они увидели жилые дома, спешащих куда-то людей, но ни наших солдат, ни фашистов они не видели: среди жителей были только женщины и дети. Видимо всех взрослых мужчин уже призвали защищать Родину. Натан и Хая ничего не знали об истинной обстановке в стране, но надежда не покидала их, им необходимо было пополнить свои запасы и попытаться уехать подальше от войны. Когда они вышли на городскую дорогу, их вид не внушал доверия: одежда была порвана, сами они были очень измученные и напоминали тени людей.

Первая же попавшаяся им на встречу женщина расспросила их, кто они и откуда идут. Её поразил их рассказ, она искренне плакала, когда Хая сквозь слёзы рассказывала, как погибли её трое малышей. Женщина пригласила их в свой дом, но предупредила, что состав на юг формируется не здесь, до него надо ещё доехать на телеге, которая была у этой женщины. Они подкрепились угощением, которое выставила женщина, дети снова легли спать, а Хая смогла сделать Натану укол, и они пошли на улицу разведать местную обстановку. На улице не было улыбающихся лиц, не было причины радоваться, почти из каждого дома на фронте были мужья, сыновья, братья и сёстры (они окончили краткосрочные медицинские курсы и добровольно ушли на фронт). Бомбёжек здесь ещё не было, все дома были целы, в сараях стоял скот, по дворам гуляли куры и гуси. Это была окраина города, поэтому эти усадьбы были деревянными.

Хая решила в одном из хозяйств купить курочку, чтобы приготовить бульон и накормить детей, да и им с Натаном не мешало подкрепиться. Хозяйка дома сама поймала им крупную курочку, узнав, что у них ещё и четверо детей, которые уже более 2-х недель не ели горячего бульона. Кольцо, которое Хая дала ей за курочку, она тоже не взяла: «Покушайте вы с детишками, ведь не известно, кому мои курочки и гуси достанутся, мы по ночам часто слышим звуки взрывов, видимо фашисты приближаются к нам. Я вам ещё соберу яиц, сварю побольше, чтобы вы могли в дороге не быть голодными первое время!» Хая была полна благодарности за столь щедрые пожертвования, они с целой корзиной продуктов пришли в дом, где спали дети. Натан и Хая решили поспать до утра, а потом ехать на станцию. Хозяйка покормила лошадку, после завтрака детей посадили на телегу, а взрослые пошли рядом. Простившись с приютившей их женщиной и искренне поблагодарив её за помощь, они стали ждать состав, который повезёт их подальше от войны.

На привокзальной площади было очень много беженцев, значит они, Натан и Хая, правильно выбрали маршрут побега. Услышав гудок паровоза, вся площадь пришла в движение, все звали своих родных, которые во время ожидания, разбрелись кто куда. Началась паника, каждому хотелось занять местечко в вагоне, не потеряв своих родных. Паровоз приближался к станции, когда остановился состав, вся живая масса устремилась занимать места в вагонах: это были такие же самые теплушки, в которых не было полок, все размещались, кто как мог. Натан и Хая с детьми заняли места в одном вагоне, это радовало их, потому что дети были у них на глазах. Когда всё утряслось, они решили перекусить и устроиться отдохнуть. Но по вагону пошел разговор, что состав направляется в Полтаву, естественно с несколькими остановками для заправки, а какая там обстановка, никто не знал. Эта неизвестность всех угнетала, расхотелось спать, все мысли были только о том, что же будет дальше. Внутренний холод охватил всё тело Хаи, она вновь и вновь вспоминала, как потеряла своих трёх ангелочков, что будет с оставшимися детьми, слёзы непроизвольно лились, а Хая и не пыталась их вытирать. Натан всё понимал, он, как мог, успокаивал Хаю, но как успокоить раненое сердце матери, потерявшей детей, ещё никто не знал. Он обнял её, согревая своим дыханием её руки: они были такими нежными и очень холодными, он целовал их и приговаривал: «Любимая, я всё понимаю, но кто же знал, какая жестокая будет эта война… Я чувствую себя во всём виновным, ведь я – мужчина, а ты – слабая, нежная, беззащитная женщина, а всё легло на твои плечи: и заботы о детях, и обо мне!» Хая, слушая Натана, задремала. Он укрыл её своим пиджаком – его пиджак был большого размера, ведь Натан по сравнению с Хаей был очень высоким мужчиной, так что его хватило укрыть Хаю, она, как маленький птенчик прислонилась к Натану и они согревали друг друга. Старшие девочки спали по двое с младшими девочками и тоже согревались, как их родители. Паровоз иногда подавал знать, что у него есть пар на гудок: это они проезжали маленькие станции.

Была глубокая ночь, в вагоне иногда слышался плач то одного, то другого ребёнка, но матери старались побыстрее успокоить их, чтобы дать отдохнуть остальным беженцам их вагона. Иногда паровоз останавливался, но никто не выходил из вагонов, боясь заблудиться в ночи. Кому было необходимо, выходили и, не отходя далеко, справляли нужду, паровоз, пополнив запас угля и воды, двигался дальше. Наступало утро, солнце сквозь щели в стенках вагона пробивалось длинными тонкими полосками и будило своим светом спящих людей.

Началось движение, каждому что-то было надо делать: кое-как умывшись, Хая, Натан и девочки позавтракали, Натан «получил» свою порцию инсулина, он старался не жаловаться Хае о своём самочувствии. Вдруг состав начал резкое торможение, люди попадали друг на друга, послышались крики и плач, никто не знал, что случилось. Натан, еле выбравшись из-под навалившихся на него людей, решил выйти и посмотреть, что случилось. Их вагон был не далеко от паровоза, он подошел к машинисту и спросил: «Что случилось, почему состав резко остановился?» Машинист махнул рукой в сторону, и Натан увидел, что приближаются фашистские самолёты, они были ещё далеко, но их жуткий гул был уже хорошо слышен. Натан бегом побежал к своему вагону, Хае и девочкам приказал быстренько выходить из вагона и залезать под него или бежать в ближайший лесок, что есть мочи. Хая и малышки залезли под вагон, а Натан со старшими девочками побежал в лес. Только они успели укрыться в канаве, самолёты начали бомбить беженцев, они как будто получали удовольствие от того, что наводят животный страх и ужас на этих беззащитных женщин и детей. Сделав своё чёрное дело, они развернулись и в том же порядке, как прилетели, вернулись на базу.

«Вот она – война! Вот она – смерть!» – думал Натан. Он едва вылез из канавы, где они с девочками прятались, и с трепетом побежали к вагону, под которым скрывались Хая с малышами. Из-под вагона вымазанные смазкой и угольной пылью вылезли Хая и девочки. «Живы!!!» – закричал Натан, он подбежал к ним троим, обнял их и заплакал от счастья, что они пережили такой чудовищный налёт. Вокруг было много раненых и убитых. Все, кто мог, сносили мёртвых на обочину железной дороги всех вместе, не искали их документы, не было времени, самолёты могли вернуться в любое время. Наскоро вырыли подручными средствами небольшое углубление, использовав канаву, идущую вдоль железной дороги, стащили туда погибших людей, присыпали и утрамбовали землю, чтобы звери не потревожили мёртвых. Вытащили верстовой столб и поставили его вначале могилы.

Оказалось, что машинист был ранен в левую руку, помощник был здоров, ему пришлось работать и за машиниста, и за кочегара. Война…

Паровоз дал гудок, чтобы предупредить всех об отправке, бегом все бросились по своим несколько освободившимся вагонам. Состав отправился дальше, главное, чтобы хватило угля: ведь во время обстрела паровоз выпускал пар, как бы закрывая обзор самолётам. Разместившись поудобнее, всё семейство прижалось друг к другу, начали рассказывать, как всем было страшно во время бомбёжки: необходимо было выговориться после пережитого, Натан и Хая целовали детей, гладили их по головам и приговаривали: «Всё будет хорошо, пока мы вместе!» Они очень горевали по погибшим детям, но не показывали вида девочкам, чтобы не расстраивать их ещё больше, ведь им пришлось пережить такой ужас…

Паровоз равномерно гудел, проезжая маленькие станции, но делал это с какой-то осторожностью, как будто боялся спугнуть ночной покой. Натан и Хая говорили между собой о том, что же делать дальше, в каком направлении более безопасно бежать от войны, пока они ехали в сторону Полтавы, а что же дальше? Натан нежно гладил Хаю по руке, целовал её руку, от этого ей становилось более спокойно, она чувствовала большую поддержку мужа, ей было не так страшно за детей, она надеялась, что всё будет хорошо. Они задремали, тем более, что, Хая сделала Натану укол и он почувствовал себя получше, но пережитое потребовало увеличить дозу. Приближалось утро, что их ждало впереди?

Состав остановился, и народ начал выходить из вагонов, среди ехавших оказалось много скончавшихся от ран после последней бомбёжки, снова собрались все вместе и занялись похоронами погибших. Их похоронили в одной большой общей могиле, снова не было никаких фамилий, так безымянными они и упокоились. Только дощечка от разбомбленного барака напоминала о том, что здесь лежат жертвы войны. Натану, Хае и девочкам удалось выменять кое-что на продукты и набрать питьевой воды. Ведь необходимо было подготовиться к новому «походу» подальше от войны.